От хвойных игл с золотой пыльцой
глаза устали.
Как изменилось твоё лицо,
пока мы спали!
Как будто ты разучилась жить,
сроднясь со снами.
И вот не знаешь о чём просить
Того, кто с нами.
Лесной игольчатый окоём
под лепкой снега.
Под поцелуем моим – твоё
трепещет веко,
ещё прощаясь с последним сном.
Как было ярко
от малым машущего крылом
свечи огарка!
…И снится в инее блёстком храм,
верней, руина,
чьи бреши смертно открыты нам.
Горька, что хина,
слеза, бежавшая по щеке
сегодня ночью
и прикипающая к строке
уже воочью.
Закрыто инеем, как плющом,
окно берлоги.
Я твёрдо верую, что ещё
в земном прилоге,
когда падём за свои грехи,
то станем зрячей
на Божьи праздники и стихи —
предтечи плачей.